Лезвие бритвы - Страница 189

189

– Я все бы отдал, чтобы еще раз побывать там… – сказал охотник, в упор глядя на Гирина. – Шут с ним, со здоровьем. Подумайте только, что из всех людей пока я один, а, Иван Родионович? Вроде мы с вами и не вправе прекращать опыты?

Знакомая твердая точка в глазах доктора подсказала Селезневу, что ничего у него не получится. Внешне мягкий и уступчивый в мелочах, Гирин был непреклонен в том, что считал важным.

– Вы, конечно, не единственный, – сурово ответил Гирин, – таких, как вы, наверное, немало в мире, пока не разысканных. А если единственный, так тем более вас надо беречь, как первого космонавта. Вы и в самом деле путешественник во времени, в прошлое. И напрасно думаете, что это свойство у вас навсегда, вроде вашей силы. Заметили, что видения стали короче и труднее их вызывать? Случившийся проскок в подсознании исчерпался, и благодарите судьбу за это!

– Однако так! Вижу. Что ж, собираться надо домой. Прощай, лаборатория, – охотник обвел взглядом низкое сумрачное помещение и неожиданно поклонился в пояс всем присутствующим. – Душевная благодарность, Иван Родионыч, и ученикам вашим. Не обидите сибиряка, приедете, родными будете. Разуважу охотой, рыбалкой, ягодой, в хрустальной реке купать буду, в бане квасом на душистых травах парить. Испробуете, чего никогда не ели: строганины настоящей из чира, живьем замороженного, хрустов из чищеных кедровых орешков, котлет из черного рябца на медвежьем сале…

– Довольно, Иннокентий Ефимыч, мы все проголодались, и от таких разговоров еще язву получишь, – рассмеялся Гирин. – Перед приглашением устоять трудно. Может, возьмем отпуск, да и явимся к вам все трое: Вера, Сергей и я!

– Ой, как чудно-то, Иван Родионович? – всплеснула ладошками Вера.

– За чем же дело стало? – настаивал Селезнев.

– В этом году ничего не получится, – покачал головой Гирин. – Осенью я поеду в Индию по приглашению тамошних ученых. А зимой все же не то, как летом.

– Приезжайте зимой! Будем на лыжах ходить, на оленьих нартах ездить. Пельмени опять же, сливки мороженые.

– Довольно, довольно, – умоляюще вскричал Гирин, – вы прямо чеховская Сирена! Заведовать бы вам диетпитанием в хорошей больнице…

Заливистый смех был ответом Гирину. В дверях стояла Ирина, раскрасневшаяся, держа руку на темени, поверх спутавшихся кольцами волос.

– Папа – завстоловой! Тоже скажете, Иван Родионыч! Да он всех там на острогу наткнет… как ленков!

– А ты чего за голову держишься? – без излишней нежности спросил отец.

– Кажется, проломила, тут такой храм науки, что надо гнуться в три погибели. Не усмотрела – и об трубу ка-ак ахнусь!

– Когда мы с вами увидимся, Иван Родионович? – спросил Селезнев, надевая синий дождевик.

– Послезавтра я вам позвоню. К тому времени обработаем все данные, с палеонтологами проконсультируемся…

Селезнев покачал головой, усмехнулся:

– У меня в глазах все время стоит та обезьянища. Ну и мастерица была кидаться! Я мальчишкой и то хуже швырял камнями.

– Это умеют делать из ныне живущих все крупные антропоиды – горилла, орангутанг, шимпанзе. Мне кажется, что большие обезьяны выучились кидать палки и камни именно потому, что не могли быстро бегать, а еще, и это, пожалуй, важнее, потому, что были слишком тяжелы, чтобы лазить по тонким деревьям и веткам за плодами. Надо было сбивать их. Человек тоже тяжел, чтобы достать высоко висящие плоды. Это привело его к открытию свойства палки, брошенной не поперек, а продольно. А затем и копья, как ручного, а не метательного оружия, уравнявшего его шансы со зверями и сделавшего человеком.

– Только копье?

– Ну, конечно же, нет! Вся история была гораздо сложнее, и мы нередко стараемся ее глупо упростить, упуская из виду многие обстоятельства.

– Например, психологические, – вмешался Сергей и покраснел.

– И психологические. Возьмем простейший случай: обладание копьем придало человеку куда больше уверенности в любых обстоятельствах, а следовательно, дало ему сознательное мужество, а не только боевую ярость зверя. И наши предки прошли путь величайшего мужества, в чем вы убедились сами и доставили нам доказательство этого. Наконечники копий в костях мамонтов, носорогов и мастодонта, рисунок на скале в холмах Виндхья в Индии, изображающий битву носорога с людьми, – свидетельства, уходящие в бездну тысячелетий. А целое жилище из костей мамонтов, недавно раскопанное на Украине! Черепа с бивнями, кости ног и таза установлены частоколом, скрепленным ребрами. Такая хижина, стоявшая на открытой равнине, – замечательная вещь!

– Так мы, однако, вроде щенки перед далекими предками?

– Нисколько. То, что кажется нам в них удивительным, перестанет быть таким, если вы вспомните, что они сотнями поколений были приспособлены к окружающим условиям, к дикой охотничьей жизни. И в других отношениях мы их превосходим настолько же, насколько они нас в охоте. Возможности человека очень велики и в самых разных, подчас противоположных условиях.

– Понял, Иван Родионыч. Ну, пойдем, моя рысь сибирская!

– Папа! – укоризненно воскликнула Ирина. Сергей проводил сибирячку взглядом столь долгим и задумчивым, что Вера насмешливо фыркнула.

– При чем тут смех? – окрысился студент.

– А при том, что я слыхала, будто рыси – очень опасные звери. Прыгают с дерева прямо на голову…

– Чушь несешь какую-то, – сердито сказал Сергей, отводя глаза в сторону. – Как вы, Иван Родионович, довольны?

– Еще не примирился с тем, что дверь захлопнулась. А вообще-то результаты превзошли все ожидания. Древняя память оказалась образной, как я и думал. Закон Финнегана не сработал на этот раз.

189