Лезвие бритвы - Страница 113

113

– Идите!

Профессор поднялся, сунул в карман портсигар, перекинул пальто через руку и, не сказав ни слова, вышел. Хлопнула дверь гостиной.

В комнате остался лишь чужой запах резких духов и сладкого табака.

– Теперь, Сима, мне бы чашку вашего чая, – глухо сказал Гирин.

Сима впервые увидела, как нервно вздрагивает эта большая рука, которую она уже знала такой спокойной, твердой.

– Садитесь, все кончилось… навсегда! – устало сказал он. – Вам, конечно, надо объяснение?

– О да, иначе я с ума сойду! – вся дрожа, умоляла Рита.

– Мы придаем слишком мало значения умению внушать. Есть люди, обладающие врожденной способностью, пусть слабой, но тогда они разрабатывают ряд приемов для подчинения себе других. Я знал одну ученую женщину, заведовавшую лабораторией, привлекательную и развратную, которая умело использовала внушение для самых разных целей. Есть мужчины, специализирующиеся на покорении женщин при помощи того же внушения. Обычно используется прием мнимого чтения мыслей, чтобы выбрать наиболее поддающийся внушению объект.

– Как это мнимое чтение делается? – вскочила Рита. – Я спрашиваю потому, что Дерагази показывал нам чтение мыслей на картах.

– Заставлял притронуться к одной из карт и потом угадывал к какой? – спросил Гирин.

– Совершенно верно. Ему завязывали глаза и сажали спиной.

– Но он всегда спрашивал, кто притрагивается? И не всегда получалось?

– Вы как будто присутствовали!

– Так это очень просто. Дерагази внушал, что надо притронуться, скажем, к тузу пик, и потом называл эту карту. Такой же фокус показывается с разноцветными карандашами, с цветами, с чем угодно. Помню, на одном из вечеров Вольфа Мессинга он велел притронуться к одной из клеток картонной шахматной доски, и, когда доброволец из публики притронулся, Мессинг сказал, чтобы перевернули картон. На обороте оказалась цифра шестьдесят четыре – именно той клетки, к которой притронулись. Опыт очень поучительный.

– Неужели так много этих страшных людей?

– Очень одаренные чрезвычайно редки. Но вообще что значит – сильная личность? Человек, умеющий концентрировать свои душевные силы и влиять ими на людей. Даже робкий человек в гневе, в момент подъема психических сил, может заставить других послушаться! Храбрец увлекает за собой трусливых – все явления одного порядка, выраженные то слабее, то резче. Потому и черная магия имеет под собой реальную основу власти сильной личности злого человека, если еще вдобавок обладающего даром гипноза, то и совсем олицетворявшего дьявола в эпохи темноты и суеверия.

Жаль, например, что не изучена личность Распутина. Нельзя допустить, что этот малограмотный человек мог покорить весь царский двор, если он не обладал незаурядной силой внушения. Я имею сведения, что Распутин посещал московскую школу гипнотизеров – была такая в прежние времена.

– Папе можно это все рассказать? – робко спросила Рита.

– Обязательно! И я сам поговорю с ним. Потом. А сейчас всем надо отдохнуть. Мне особенно. Позвольте не провожать вас!

– А чай? – спросила Сима.

– Лучше в другой раз. До свиданья.

Сима и Рита подходили к арбатской станции метро.

– Если бы ты знала, как легко и ясно! – воскликнула Рита. – Я будто проснулась от кошмара. Хочется петь, – и она закружилась, широко раскинув руки. – «Если я тебя придумала, стань таким, как я хочу!» – звонко пропела она, запрокидывая назад голову и подражая Эдите Пьехе.

– Опомнись, Рита! – строго сказала сдержанная Сима.

– В том-то и дело, что я опомнилась наконец. Ой, как чудесно! – Рита обняла подругу, пылко целуя ее в обе щеки. – Тебе говорил кто-нибудь про твои бархатистые щечки, ну, прямо как у дитенка? Никто? Так и знала, они дураки лопоухие. Убеждаюсь в этом с каждым днем!

– Да кто они?

– Мужчины, парни, ребята, в общем, малость одичалый пол. Только не пареньки – ненавижу это слово, а оно, как назло, повсюду – в стихах, книгах, газетах. Паренек – это что-то пренебрежительное, снисходительное. Мне так и представляется небольшого роста юноша с глуповатым, ребячьим лицом.

– Согласна! Досадно, что писатели путают нежность и снисходительность. Мне кажется, что я в самую интимную минуту не смогла бы суженого назвать пареньком. Он же должен быть боец и рыцарь, а тут…

У станции метро Рита весело попрощалась с подругой.

– Придешь к нам на той неделе? – вспомнила она уже перед дверями входа.

– Почему это вдруг? – удивилась Сима.

– В субботу Иван Родионович кончает какие-то опыты с нашим гостем, сибирским охотником Селезневым. Его дочь Ирина Селезнева умоляла во что бы то ни стало притащить тебя. И вообще надо тебе, наконец, побывать у меня. Словом, ты придешь, на этот раз не отвертишься, не выйдет. А то смотри, упрошу Ивана Родионовича тебя так вот, как Дерагази!

И Рита проскочила в дверь так стремительно, что пытавшийся влезть вперед нее молодой человек испуганно отшатнулся.

Сима медленно направилась домой пешком, неотступно раздумывая о невероятном, только что происшедшем на ее глазах.

С тех пор как Сима встретилась с Гириным, она стала верить в необычайные возможности людей. Сима стала замечать, прислушиваться к многому, мимо чего прежде проходила. Но сегодняшняя скрытая битва потрясла ее. Сима понимала, что Гирин и Дерагази люди исключительные, обладающие природным даром, усиленным и отточенным сознательным упражнением. Однако сколько их, может быть, самих того не знающих или не умеющих объяснить свое непостижимое влияние на других людей? Деревенские знахари, иногда совершающие внушением реальные исцеления. Сектанты, на удивление всем умеющие опутывать и увлекать даже, казалось бы, трезвых, здравомыслящих людей. Жуликоватые медиумы у спиритов.

113